В прошлом году я был на семинаре Яна Рубала «Как сохранить радость и творчество в депрессивном поле». Ян рассказывал о сути депрессии и работе с ней. Я опасался, что семинар будет тяжелым и вязким, как и сама эта тема, но, на удивление, он прошел весело, наполнено и радостно.
Меня так впечатлила работа Яна, что я начал глубже изучать вопрос: читал статьи и книги, слушал лекции, в том числе «поэтичную» лекцию итальянского психотерапевта Джанни Франчесетти.
Небольшой камингаут: я сам переживал депрессивный опыт, и в моей жизни был период, когда я принимал антидепрессанты. Поэтому эта тема мне близка. В этой статье я поделюсь идеями Яна Рубала и Джанни Франчесетти, а также своими собственными наблюдениями.
По данным ВОЗ, депрессия — главная причина плохого состояния здоровья и основная причина инвалидности в мире. Почему так происходит?
Диагноз отражает эпоху
Интересный феномен: самое распространенное психическое расстройство отражает культуру эпохи.
Например, в эпоху Фрейда таким расстройством была истерия. В то время тема сексуальности была сильно табуирована, а в основе истероидной организации личности лежат защитные механизмы «вытеснения» и «сексуализации»: истероид склонен вытеснять из сознания, забывать «неприемлемые» мысли и желания, — в первую очередь, сексуальные. Этот феномен возник как попытка компенсировать и сбалансировать европейскую культуру того времени. Собственно, вся методология психоанализа была построена на психосексуальной теории развития.
Еще раньше, в 30-х годах XIX века в Америке был распространен диагноз «компульсивного бегства». Кому же ставили такой диагноз? Сложно поверить, — рабам! Тогда считалось, что желание убегать — это психическое расстройство.
Желание раба сбежать и оказаться на свободе считали патологией...
В такую «быструю» эпоху, как наша, где нет времени на остановку или паузу, грусть и печаль становится патологией, — говорит Франчесетти. Сегодня у нас нет права на перерывы: две недели отпуска — и достаточно. Выгорание — настолько частое и настолько серьезное состояние, что в прошлом году синдром эмоционального выгорания на работе ВОЗ признала болезнью.
У нас нет времени на проработку наших потерь, нашего горя, наших не реализовавшихся надежд. В культуре «темпа и бега», культуре «вечного дефицита времени», где нет места «перевариванию» и остановке, всё, что не сводится к «потреблять, бежать, производить, достигать», — становится отклонением от нормы.
Мы живем в маниакальное время, когда нужно всё успевать и можно получить что угодно. Маниакальный опыт — это иллюзорное ощущение, что всё возможно, и он отрицает всё, что касается, паузы, остановки или ограничений.
Наше время — это время достижений и маний, красивых фотографий в инстаграме, целей, итогов года, где можно почти всё, а если ты этим не пользуешься, то с тобой что-то нет так.
Нашу эпоху можно назвать эпохой «успешного успеха». А распространенность депрессии — это ответ этому культурному вызову, этому тренду нашего времени.
Что такое депрессия
Депрессия — это реакция на потерю надежды получить то, к чему стремился, что хотел получить. Это остановленные чувства, остановленный процесс горевания.
Знаете, как изучают эффективность антидепрессантов? Конечно же, на бедных мышках.
Мышей помещают в цилиндр с водой, из которого невозможно самостоятельно выбраться. Через некоторое время активные попытки мышки выбраться из цилиндра сменяются «состоянием отчаяния», и она практически перестает двигаться.
Это состояние называют депрессивно-подобным поведением животного. После этого им вводят исследуемый препарат и оценивают увеличение двигательной активности. Это рассматривается как коррелят антидепрессивного эффекта.
Как мышки теряют надежду выбраться из ловушки, так и мы переживаем депрессивный опыт как утрату надежды выбраться из своего личного тупика.
Рекомендуем посмотреть: Депрессия vs. Дистимия.
Как переживается депрессия
Депрессия переживается как утрата надежды достичь другого. Как потеря искры двигаться навстречу к другому.
«Никто не в силах мне помочь, никто не протянет мне руку, чтоб вытащить из этой ямы. И у меня нет надежды, что такой человек появится. Его просто не существует. Или он был, но умер.»
Когда мы отказываемся ждать такого человека, потому что он не придет, мы ощущаем момент сильнейшей боли. И чтоб выжить в этой боли, мы поворачиваемся внутрь себя.
Депрессия — это способ обратиться к самому себе, чтобы не умереть: я анестезирую себя, начинаю экономить энергию.
Депрессия похожа на летаргический сон, это как медвежья спячка, во время которой метаболизм замедляется. Это механизмы защиты медведей, которые ждут весну, чтобы выжить.
Франчесетти в своей лекции поделился любопытным экспериментом под названием Still Face Experiment.
Эдвард Троник (Dr. Edward Tronick) из Гарвардского университета проводил эксперимент под названием «Безжизненное лицо» (или «Каменное лицо»). В эксперименте он просил родителей вести себя с их маленьким ребёнком как обычно, а через некоторое время — замереть. Родителей инструктировали продолжать смотреть на малыша, но придать лицу отсутствующее выражение.
Сначала ребенок удивляется, не понимает, что происходит, затем пытается привлечь внимание матери всеми возможными способами, но не получает реакции. Тогда малыш начинает протестовать против потери контакта, пугаться, плакать или злиться. Включаются защитные реакции. А если и это не помогает, наступает фаза отстранения. Ребенок теряет надежду достичь связи с матерью, он сдается.
По словам Франчесетти, если минут через 20 ребенок не получает ответа от родителя, у него теряется ощущение собственного существования, нет больше смысла существования: нет связи.
Многие слышали истории, когда в советских родильных домах оставляли младенцев одних и даже говорили «поплачет — перестанет». А теперь все удивляются, откуда в обществе столько травмированных людей.
В депрессии я не могу приблизиться к другому, потому что он находится слишком далеко.
И тогда все замирает...
Внутри депрессивного опыта время останавливается, а расстояние увеличивается. Кажется, что так будет всегда. Депрессия кажется вечной. Время тянется очень медленно, как будто попадаешь во что-то вязкое.
В депрессии ты всё понимаешь, но ничего не можешь с этим сделать. Встать с кровати, выйти из дома, приготовить еду, — всё это становится вызовом, тяжелым бременем. Ты переживаешь себя в тисках небытия. Само существование становится слишком болезненным. Люди в депрессивном опыте хорошо осознают, что с ними происходит, но не могут мобилизовать энергию, чтобы двигаться дальше. Всё спит, всё замерло, всё ждет весны.
В депресси я жду, когда наступит потепление, когда я накоплю энергии, когда переварю опыт, переживу боль. Депрессивный опыт — это защитная реакция на потерю большого количества сил. Это ответ на ситуацию «я долго боролся, но не справился».
Также депрессивный ответ выражается в виде выгорания, когда я длительное время отдавал чуть больше энергии, чем получал. Депрессия помогает наполнить резерв за счет периода бездействия.
Виды депрессии
Есть разные классификации видов и подвидов депрессии, но я не буду сейчас на них останавливаться. Мне нравятся 2 вида, которые выделяет Франчесетти:
- Реактивная депрессия — ответ на утрату. Потерю значимого близкого, потерю свободы, потерю работы.
- Меланхолическая депрессия (эндогенная) — депрессия, для которой сложно установить причину.
Реактивная депрессии нужна для проработки потерь. Тут нам помогает социальная поддержка и поддержка в отношениях. Если времени на проживание горя от утраты недостаточно, но есть давление со стороны родственников и социума, это переживание превращается в тяжесть, которая никогда не проходит.
Слышали, наверно, такие фразы: «Да сколько можно переживать», «Начни жизнь заново», «Это всё в прошлом», «Смотри в будущее», «Ты уже 3 года по ней тоскуешь, хватит». Эти и другие послания останавливают наш естественный процесс горевания и в ответ на эту остановку возникает депрессивное состояние.
Рекомендуем посмотреть: 5 вопросов о скрытой депрессии
Меланхолическая депрессия в основном не связана с событиями нашей жизни. Она представляет крайнюю форму депрессивного опыта. В подобном опыте мы испытываем не столько чувство уныния, сколько продолжительное ощущение физически ощутимой тяжести.
Важной характеристикой такой депрессии является отсутствие интереса.
Любопытно, что на латыни слово «интерес» состоит из двух частей: inter — между или внутри, esse — существовать, быть.
Противоположность депрессии — не счастье, а жизненная энергия, то есть интерес.
Отсутствие интереса буквально означает отсутствие бытия между нами.
Ничто не имеет смысла, так как нет ощущения связи с жизнью, с другими людьми — нет интереса.
Это ощущение переживается как тягучая, мучительная тяжесть, будто на грудь постоянно давит тяжелая плита: нет сил ни на что, даже встать с постели.
Движение в депрессии
Франчесетти выделяет три основных типа «движения» внутри депрессивного опыта:
- Очень тяжелая атмосфера замедленности, всё очень медленно тянется.
- Движение по кругу. Люди в депрессии попадают в замкнутый круг. Когда я теряю интерес к жизни, жизнь ощущается как фильм «День сурка»: всё повторяется и в этом нет смысла.
- Сужение. Мы перестаем замечать разнообразие вещей, которые нас окружают, мы перестаем видеть яркость красок жизни. В эмоциональном плане мы переживаем серость, бренность, невыносимую тяжесть пустоты. В этом опыте сокращается диапазон переживаний, круг интересов сужается.
Этот опыт похож на водоворот, в котором мы медленно движемся по кругу, а поток сужается и тянет нас вниз.
Динамика депрессивного опыта действительно похожа на медленную воронку в заболоченной мутной воде, которая затягивает нас вниз. Нам инстинктивно хочется выбраться из водоворота, нам страшно.
Точно так же нам страшно, когда мы видим близкого человека, который находится в депрессивном опыте, мы инстинктивно хотим вытащить его из этого болота. Ищем в его жизни что-то позитивное, пытаемся что-то сделать, говорим ему «Смотри, жизнь прекрасна!», ждем, что ему станет легче. Но ему не становится легче, и тогда мы начинаем отстраняться или злиться. Это может вызвать в нем чувство вины, еще большее ощущения никчемности и одиночества. Таким образом мы усиливаем депрессию.
Это бездна, в которую нам страшно заглядывать, но, взглянув в нее, мы сможем увидеть то, что было скрыто, то, что мы не замечали до этого.
Если мы доверимся потоку, который тянет нас вниз, мы сможем найти ресурс в этом потоке, опуститься и оттолкнуться от дна. Чтобы потом подняться наверх и выплыть.
Способы избегания депрессивного поля
Есть несколько типичных стратегий, которые люди используют, чтобы бороться с этим водоворотом:
- Мания. Излишний позитив, юмор, гиперактивная деятельность и сверхзанятость — это один из способов избегать переживания депрессии, но это всё то же депрессивное поле, только с другой полярностью. Как в «Алисе в стране чудес» у Льюиса Кэрролла: «Нужно бежать со всех ног, чтобы только оставаться на месте…»
У меня всегда была интересная реакция на «слишком веселых» людей. Наверняка вы встречали таких, — они постоянно шутят и веселятся. Почему-то рядом с ними я непроизвольно чувствовал печаль. Я улыбался в ответ на их шутки, но мне с ними было очень грустно. Я переживал это где-то внутри, и моя реакция всегда казалась мне странной, я скрывал ее. Теперь я понимаю, что это сигнал: рядом со мной может быть глубоко несчастный и одинокий человек, который не показывает внутреннюю печаль.
Помню даже, как в детстве мне всегда было жаль клоунов. Я никогда не смеялся, когда смотрел на них. Я думал: «А что там за маской клоуна, что за человек, какая судьба у него, почему он это делает?» - Нарциссизм. Все достижения и успехи — это великолепный способ избегания депрессивной бездны. Мы строим золотые замки, успешные карьеры, возводим высокие заборы, чтобы только не скатываться вниз, в эту черную яму.
Франчесетти считает, что выход из нарциссического паттерна предполагает прохождения депрессивного опыта. Сюда же можно отнести психопатии. Чтобы «вылечиться» от нарциссического паттерна, нужно «пройти через черную дыру» — признать свои ограничения, встретиться с разочарованием и болью утраты. - Третья реакция, связанная с депрессивным полем, — шизоидная.
Перед лицом этой пропасти я создаю место, где мне безопасно, — я аутизируюсь. Связанность и соединенность становятся опасными. Нет связи — нет боли, всё просто. - Еще один способ борьбы с депрессией — злость. Злость как защита от депрессии. Можно прожить всю жизнь злым и недовольным. Злость защищает мои границы, защищает меня от попадания в яму.
Также рекомендуем почитать: Депрессия! Ты где? Выходи, я тебя не боюсь!
Человек в депрессии не способен изменить свое поведение усилием воли: для изменения поведения нужно колоссальное количество энергии. Он может выполнять только простые действия, поэтому иногда есть смысл дать человеку дополнительную опору. Антидепрессанты — вид такой опоры. Это как костыль, который помогает идти, если нога травмирована. Антидепрессанты могут служить «временным костылем», а психотерапия — реабилитацией.
Выход из депрессивной ямы начинается тогда, когда я размещаю свой внутренний зов в отношениях, я дотрагиваюсь до этой боли вместе с кем-то и из этой боли зову его, — это единственный путь трансформации.
Психотерапия в работе с депрессией
Ян Рубал говорит, что клиент приходит в терапию с внутренним конфликтом: «Я хочу изменений» и одновременно «Я боюсь изменений».
Внутренняя борьба клиента экстернализируется на отношения между клиентом и терапевтом. Когда я как терапевт беру на себя активную часть клиента и начинаю помогать, клиент остается с той частью, которая боится перемен. Так он отдает свою активную часть терапевту: «Ты можешь помочь мне изменить мое состояние».
Если я как терапевт принимаю эту проекцию, я оказываюсь в ловушке. В нее сложно не попасть, ведь я живой и эмпатичный человек: когда я вижу страдания другого, я инстинктивно хочу ему помочь.
В работе с клиентом, который находится в депрессивном опыте, важно быть рядом, оказаться в том же месте, где и он. Но важно при этом сохранять себя.
Мы не можем ожидать слишком многого, когда работаем с клиентами, переживающими этот опыт.
В ожиданиях есть две стороны:
- Если у меня есть высокие требования к себе как к терапевту, я окажусь фрустрированным. Так как в своей основе работа с депрессией — это работа не на результат, по крайней мере, это не должно быть основным фокусом.
- С другой стороны, если клиент чувствует внешние ожидания, он чувствует необходимость их оправдывать, быть хорошим и показывать прогресс. Но он остро переживает неудачу — и это погружает его в еще большую депрессию.
Поэтому в работе с депрессивным опытом важно не ждать изменений, потому что когда я жду изменений, я «бросаю» человека в его состоянии, я не «встречаю» его. Важно отказаться от ожидания, что всё должно быть как-то по-другому, легче. Не исследовать позитивную сторону: когда я исследую позитивную сторону жизни клиента, я усиливаю депрессивную полярность, а это нас только отдаляет.
Отказ от ожиданий имеет парадоксальный эффект: вместо старания изменить его я не оставляю его в том опыте, в котором он сейчас находится. И тогда другой чувствует, что он встречен.
Когда я хочу помочь клиенту, изменить его состояние, я неосознанно хочу сделать его другим. Так я не принимаю его, я не вижу его одиночество и оставляю его наедине с собой.
Один из способов не быть захваченным этим водоворотом, — переживать себя дистантным экспертом: я вижу, насколько он несчастен, ищу какие-то хорошие способы работы с депрессией, но таким образом я отстраняюсь, а он чувствует себя одиноким и «не увиденным». Таким образом я только подтверждаю его безнадежность, потерю надежду, что кто-то окажется рядом и встретит его в его опыте.
Когда я отказываюсь от ожиданий, наступает облегчение. Но отказаться от ожиданий — не значит сдаться и капитулировать. Надежда сохраняется. Это единственный осмысленный способ признавать реальность и находится в ней честно.
Когда мы работаем с клиентами в депрессии, почти ничего не происходит на явном уровне. И чтобы сохранять живость, нам нужно фокусироваться на мелких деталях.
Порой всё, что мы можем делать, — идти в процесс горевания, не торопить, не толкать, не давать советов и не предлагать других замещений.
Важно дать клиенту ощущение, что он может продвигаться сквозь свои переживания, — в том темпе, в котором он может. Реактивная депрессия — это расстройство естественного процесса горевания. Горевания от утраты кого-то или чего-то: близкого, образа, веры, желания. То есть именно тогда, когда прерывается процесс переживания, и начинается депрессия.
Поэтому основная задача терапевта — помочь клиенту по-настоящему почувствовать «присутствие отсутствия», — говорит Ян Рубал. То, что было в нашей жизни, сейчас отсутствует, — и нам нужно как-то справиться с тем, что этого больше нет. Можно сказать, что утраченное «присутствует в жизни своим отсутствием» — и это может быть очень больно.
Наша задача — работать минимально, насколько это возможно. Поддерживать минимальные движения, не ожидая изменений.
Мне как терапевту важно бороться не за изменения, а за клиента.
Важно доверять клиенту и дать ему ощущение, что он способен справиться.
Также рекомендуем почитать: Новогодняя депрессия
Бороться не за изменения, а за клиента
Как дать это ощущение? Когда я перестаю пытаться вытащить клиента из воронки депрессии, начинается следующий шаг — изменения себя.
Основная работа в депрессивном поле — это работа с собой через ощущение доверия к самому себе.
Когда я не требую от себя быть «лучшим терапевтом», я принимаю себя таким, какой я есть. В водовороте ситуации я нахожу свое место и заземляюсь. Отказываясь от ожиданий, я обретаю мир с собой. Не критикую себя, принимаю себя, признаю, что я достаточно хороший терапевт. Когда я не давлю на себя, это ощущение передается клиенту. И ситуация меняется.
Если я превращаю внутреннего критика в интересующегося, я показываю клиенту, как может быть по-другому. Для терапевтов в этой работе также важна опора и поддержка. Настоящая поддержка — это открытость и любопытство.
Весь процесс изменений похож на волну. Мы просто поддерживаем движение: волну, которая есть сейчас. И если это волна вниз, — мы идем за ней, чтобы потом подняться наверх.
Говорят, что единственный способ выжить в сильной морской волне, — это отдаться ей, перестать бороться — и тогда волна сама вытолкнет на поверхность. Если мы сопротивляемся, мы будем оставаться на одном месте и тонуть.
Когда кто-то переживает депрессию, мы не стремимся сделать так, чтоб он поднялся наверх и сразу стал оптимистичнее и бодрее. Когда человек осознает, что он на дне, — это переломный момент, который переживается внизу волны.
У клиента есть две интенции: двигаться вверх и двигаться вниз. Когда он идет вниз, я иду с ним и верю в его потенциал подняться.
Проблема в том, что часто мы пытаемся плыть наверх, не достигнув дна. Большинство из нас пробуют подняться, не имея опор, не зная, что иногда единственная опора — это дно.
Также рекомендуем почитать: Иногда я думаю о самоубийстве
Как терапевт, я могу чувствовать и понимать, как ощущается опыт «пребывания на дне», но в тоже время я остаюсь собой в этом водовороте. Я присоединяюсь к переживаниям другого человека, но одновременно не теряю себя. Через опору на себя я могу дать поддержку клиенту. Мы встречаемся в этом непростом месте. И это встреча без цели, но с надеждой.
Встреча без цели
Being without aiming — это вызов существования в нашу эпоху.
Жизнь — не только достижение целей или работа на результат, это еще игра и танец. Какая цель у танца, какую цель вы преследуете, когда слушаете любимую музыку?
Один из моих любимых философов Алан Уотс говорил, что экзистенция, или существование, в своей основе имеет игровую природу. Когда нет цели, нет пункта назначения. Жизнь — это не путешествие, говорит он. Он проводит аналогию между жизнью и музыкой. Музыка как вид искусства имеет игровую природу.
Музыка отличается от работы, какой-либо деятельности или путешествия. Когда вы куда-то едете, у вас есть цель — место прибытия. В музыке никто не делает окончание композиции целью всей композиции. Но наше общество и вся система образования построены таким образом, что все направлено на цель.
Весь современный мир стремится как можно быстрее добираться до запланированного места прибытия. Сначала мы мечтаем как можно быстрее закончить школу и поступить в университет; в университете — поскорее выпуститься и найти работу. На работе — расти в карьере, реализовать себя, держать социальную успешность — бежать, бежать, бежать. Быстрее, выше, сильнее.
И вот мы просыпаемся в один прекрасный день, лет в 35 или 40, или 45
и спрашиваем себя: «Я приехал? Я там? Я счастлив? Я успел?»
Алан говорит, что, пока мы бежали к цели, мы упустили самое главное — суть самого пути. Самое важное было в музыке. Мы должны были петь и танцевать, пока музыка играла.
Главное — не переставать слышать мелодию жизни, которая звучит сейчас. Слушать мелодию — это слышать свои чувства: сначала те чувства, которые на поверхности, затем — те, что поглубже, а за ними пойдут другие ноты и другие движения.
Если сейчас в вашей жизни играет грустная нота или наступила пауза, следует двигаться в соответствии с этой мелодией: иногда — просто лежать на полу до тех пор, пока не зазвучит другая мелодия.
- На что похожа депрессия?
На летаргический сон, на медвежью спячку, на водоворот, который тянет вниз. - Что делать при депрессии?
По большому счету, — ничего: ждать, лежать, слушать тишину, переживать «наличие отсутствия». Накапливать энергию для следующего движения. - Что делать родственникам?
Оставаться рядом и в доступе, не толкать, не пытаться подбодрить. Ждать и быть открытым, когда ваш близкий сделает шаг навстречу. Показывать, что вы тут, рядом, — и встретите его, когда он будет готов. - В чем эволюционный смысл депрессии?
Депрессия помогает экономить энергию популяции. Депрессия останавливает от контрпродуктивных действий. - Что делать терапевту?
Отказаться от ожиданий, сохраняя надежду. Не подталкивая к контакту, но и не уходя из него, встречаться без цели. Идти за потоком, за течением волны. - Депрессия имеет свой смысл, и боль имеет свои смысл, каждая нота имеет свою связь со всей мелодией. Нет правильных или неправильных нот, есть несочетающиеся ноты.
Также рекомендуем почитать: Как стирать плохие воспоминания
