5 вопросов о довербальной травме

Что терапия понимает под довербальной травмой?

Это чаще называют ранней травмой, чем довербальной. Я говорю именно в психоаналитическом подходе сейчас, не то чтобы в методе Юнга. То есть ранняя травма — это то, что происходит до момента, когда сознание сформировалось (не просто зародилось, а уже более-менее сформировалось, ну или хотя бы зародилось, — но это происходит где-то к первому году жизни). Сознания еще нет, эго еще не родилось, поэтому очень важно именно на первом году жизни, чтобы мама была в достаточно хорошем контакте с ребенком. Винникотт об этом говорил: не нужно идеального контакта, не нужно полностью читать мысли ребенка, но важно откликаться в достаточной мере на все его запросы. Человек рождается в определенную ситуацию (семейную или в стране), мама в силу разных обстоятельств может быть не такой откликающейся, как в идеале нужно малышу. Иногда обстоятельства, в которые попадает человек с самого рождения, настолько трудны для восприятия, что для ребенка встает вопрос выживания: может быть, в семье произошли какие-то потери и мама в депрессии, или какая-то очень сложная ситуация финансовая, или эмоциональная, или война происходит, или переезд произошел, или еще что-нибудь произошло. Ребенок научается подстраиваться под маму, он без нее не выживет, — и вот эти моменты подстройки могут нарушать его зарождающуюся связь с самим собой. Она может нарушаться или может пострадать, потом это уже будет сказываться на привязанности и на отношениях со всеми. В первую очередь — с самим собой, но и со всеми близкими: детьми, партнерами, родителями, друзьями, работой, страной. Но в первую очередь, — с самим собой.

Как ранняя травма влияет на жизнь взрослого?

Страдает связь с самим собой. Всё остальное — это скорее симптом, то есть нарушения отношений с партнерами, личных отношений с детьми и родителями, вообще с любыми людьми — это уже скорее следствие. Нарушение связи с собой, понимания, кто я, чего я хочу, — его очень тяжело описать. То есть если человек никогда не проходил этот процесс встречи с собой, описать его со стороны сложно. Я попробую сказать метафорой. Наверное, у каждого человека есть такой опыт, когда он уезжал куда-нибудь из родного, спокойного, любимого места и какое-то время, долгое время не был там — и даже забыл, как было хорошо. А потом однажды вернулся — и вдруг такое ощущение, когда дышится полной грудью, когда все настолько естественно, когда вот так, как должно быть. Это ощущение полноты присутствия, полноты самого себя. Происходит внутреннее расслабление от того напряжения или тревоги, которые даже не замечались до этого: казалось, что всё хорошо, но вдруг оказалось, что вот, вот именно так — так, как нужно. Этот опыт может быть от встречи с самим собой. Когда вот этот корень идет очень глубоко и из глубин детства, мы можем говорить о депрессиях, мы можем говорить о том, что отношения не складываются, любые партнерские отношения не складываются. Мы можем говорить даже о зависимостях, тревожных расстройствах и даже панических атаках. Это может проявляться везде, по-всякому и по-разному. Чаще всего зависит от того, как далеко человек готов пойти.

Вас может заинтересовать: Виктория Сухарева. Кейс #49. Что такое тревожный тип привязанности?

Как понять, что у меня была ранняя травма?

Пойти к психологу. Самому понять это невозможно. Это точно так же, как самому себя лечить или самому себе ставить диагнозы. Понять невозможно. Есть один важный признак, когда нужно пойти к психологу, — это когда внутри поселилось постоянное ощущение несчастливости, и вот тогда можно обратиться к специалисту и понять, что же есть такое внутри, что человек у себя не замечает. Психолог — в каком-то смысле зеркало: мы же смотрим в зеркало, чтобы что-нибудь поправить или убедиться, что всё в порядке, потому что мы не можем видеть себя со стороны. Точно так же мы обращаемся к специалисту, который может дать обратную связь о чем-то, что мы не замечаем. Или мы привыкли считать, что это нормально, потому что это было нормально в семейной системе.

Можно ли компенсировать последствия ранней травмы?

Я боюсь, никто не ответит на этот вопрос. Мне этот вопрос интересен, я исследую его, продолжаю его изучать и исследовать. Знаю, что можно очень существенно компенсировать, то есть жизнь меняет свое качество. У японцев, кажется, есть такое искусство, когда они склеивают разбитую чашку, заполняя промежутки золотом, — получается очень красивая чашка, треснутая, но она с таким особенным рисунком золотым. Можно сделать что-то такое. То есть травма может стать частью истории человека, травма может стать знакомой, и еще есть такая фраза, что на дне травмы обычно лежит золото. То, что раньше было дефицитом, может начать работать на человека, даже приносить деньги. Если травма проработана, так и происходит.

Как работать в терапии с тем, чего не помнишь?

Мы работаем с бессознательным, — психоаналитический подход и юнгианцы в частности. Там хранится всё, не обязательно об этом помнить или знать, сны приносят что-то, что хранится глубоко, о чем переживает душа, даже если сознание об этом не знает, душа всё равно об этом переживает. И прожить это невозможно: мы переживаем и переживаем, это повторяется и повторяется. У каждого свой язык бессознательного, это очень важно — научиться понимать свой собственный язык бессознательного. Оно всегда очень честное, оно не преследует цели унизить, или обвинить, или запугать человека. Мы можем думать, что кошмары нужно срочно забыть. Но нет, это язык — язык образов.

Вас может заинтересовать: Мария Макуха. 5 вопросов о психологических травмах