Мы примерно понимаем, что такое зависимость от алкоголя. Но что значит зависимость от другого человека? Этот вопрос сложнее. О зависимости в отношениях и зависимом поведении рассказывает психотерапевтка Оля Иванюк-Долженко в рубрике «Интервью».
ФОТО1
Есть путаница в терминах: зависимость, созависимость, противозависимость — что это значит, почему их все путают, как отличать?
Да, эти термины существуют. Зависимость — это поведенческие дисфункциональные проявления, преимущественно приобретенные, которые проявляются в острой необходимости повторять цикл удовольствия (когда сложно не совершать конкретных действий) и определенном бегстве от реальности. Как правило, она случается вследствие психологических травм привязанности периода детского развития. Это формы поведения, которые воплощаются и реализуются в течение длительного времени. В стрессе потребность в привязанности особенно возрастает, и у нас остается привычка на нее опираться, хотя на самом деле это уже не нужно.
В эмоциональной зависимости есть составляющая взаимоотношений. Когда-то созависимыми считали людей, которые были близки к зависимым лицам. Например, если человек был алкоголиком, то его жену автоматически называли созависимой. Потому что так или иначе она находится в этой системе.
Теперь созависимость — это об отношениях, об эмоциональной наполненности. Когда во взаимоотношениях с другим я получаю тепло и близость, но это становится для меня единственным таким источником, то я, соответственно, — становлюсь зависимой от принятия другого. «Я не могу обойтись без чего-то и иду к кому-то насытиться этим». В созависимых отношениях человек пытается получить то, что когда-то недополучил, но делает это цепко держа объект, — порой «до последнего вздоха». Поэтому он «залипает» в этих отношениях и выбирает такой формат наполнения себя. Только вот парадокс и вся печаль в том, что здесь невозможно насытиться.
Характерные черты зависимостей — ощущение несвободы, когда человек не может себя сознательно контролировать и регулировать поведение волевой сферой. «Меня словно тянет». Описывают это как довольно слабую саморегуляцию, низкую самооценку, когда сознание будто выключается и человек ничего не может с собой сделать. У таких людей очень слабый контакт с собой, они часто не понимают и не могут объяснить, что с ними происходит. Нет дифференциации своих переживаний и себя в целом. Чаще так случается, потому что в детстве этой дифференциации им не дали родители.
Когда описывают зависимость, всегда возникает вопрос размытых границ. Например, в игромании человек теряет себя в том восторге, который дает игра, наступает своеобразное бегство от серости и непереносимости жизни. Кроме того, из-за выброса гормонов мы постоянно хотим еще, нуждаясь в этом уже на физиологическом уровне. Чем больше получаем, тем меньше становится наша чувствительность к этому, мы хотим еще, чаще и больше. Происходит потеря себя, появляется сильное желание и потребность повторять кураж. Это может вытеснять все другие сферы жизни.
Замечу, что такие зависимости — это всегда об изменениях на гормональном уровне, преимущественно дофаминовые (сейчас речь не о наркотических). Именно поэтому бывает так трудно спрыгнуть с крючка. Но возможно.
ФОТО2
Как и когда формируется зависимое поведение и склонность попадать в зависимые отношения?
На самом деле состояние зависимости для нас — совершенно естественное. Ребенок уже при рождении находится в зависимости. Новорожденные базово зависят от ближайших взрослых, ведь пока они могут лишь подавать голос, плакать. Эта стадия, где-то до 9 месяцев, является естественной и необходимой. Так же происходит, когда мы начинаем с кем-то встречаться. У нас возникает некое «залипание» друг на друге. Мы не можем ни о чем думать, «читаем» мысли. Одним словом, сплошное слияние, которое нужно, чтобы люди сходились на определенном этапе, а затем смогли отделиться и быть рядом со своими разностями, а не единым слитым чем-то.
Следующий этап — контрзависимость. У ребенка это проявляется, когда он начинает отделяться от мнения родителей, «Я сам/а», «Я хочу/не хочу». И так же происходит в отношениях: «Нет, а я не хочу сегодня смотреть этот фильм». Тогда мы понемногу находим собственные границы. Бывает, в отношениях решают, например, один день проводить отдельно, каждый со своими друзьями, или выбирают какой-то другой формат. Это нужно, чтобы почувствовать свою целостность и потом хотеть прийти и сблизиться снова.
Хочу отметить, что в формировании зависимости очень большую роль играют базовые доверительные взрослые, родители, и то, как они реагируют и какую поддержку дают на стадии зависимости и созависимости. Например, если в детстве мир слышал меня, только когда я плакала, так же я буду добиваться любви и внимания других во взрослой жизни. Часто такие люди очень зависят от мнения других, совсем не имея своих границ и собственного мнения. А вот, например, контрзависимые личности настолько сильно охраняют свои границы, что постоянно чувствуют опасность от сближения.
У созависимых людей уровень тревоги растет, когда объект удаляется (не видитесь два дня). Когда потребность в привязанности особенно острая и любая попытка установить расстояние — это риск потери. Возможно, вы наблюдали, как, например, с помощью 10 звонков за один вечер человек может пытаться удержать контакт со своим партнером.
А вот у контрзависимых — наоборот: уровень напряжения растет, когда к ним кто-то приближается. Для них это потенциальное надругательство над их границами. Преимущественно эти люди могли иметь в своей жизни насилие, не обязательно физическое, это могло быть и психологическое насилие, какое-то разрушительное вторжение есть в их опыте. Когда они пытались отстаивать свое «я», а на них давили. Сейчас они строят высокий забор, избегая близости. Любое сближение для них — опасность и протест. Им действительно очень страшно. Например, когда у человека есть много сексуальных связей, но ни с одним партнером он не сближается никак, кроме как физически. Для него сближение — невыносимое чувство. У таких людей есть определенное искажение восприятия: они не пускают в свой внутренний мир, но легко впускают в телесный. Что самое интересное, такие полярности иногда сходятся в одной точке, и получается странный танец: один догоняет, другой от него убегает, и так — по кругу.
ФОТО3
Третья стадия — независимость. Когда я не борюсь за свою территорию, а уже чувствую, что она защищена. Например, это происходит, когда в паре вы уже определились: «Моя любовь проявляется так, а твоя — так», «Пятница — мой день с друзьями/на спорт/хобби, среда — твой», «Со мной можно так и вот так, а вот это меня оскорбляет» и т. д. Это значит, что партнеры уже разделили собственные границы и нашли что-то общее. На эту ступень отношений не так легко попасть. Это очень ресурсный этап, который подводит к следующему, где мы чувствуем себя наиболее зрелыми.
Я имею в виду взаимозависимость. Этот этап требует осознанного проживания предыдущих стадий и вообще осознанной жизни: «Что я сейчас делаю и почему?». Разные люди достигают этого состояния в разном возрасте. Кто-то готов над собой работать, а кто-то хочет только получать.
Взаимозависимая стадия — это когда человек учится коммуницировать, уважать, договариваться, замечать. Когда взаимодействие с другим происходит на уровне «взрослый-взрослый», с уважением, признанием ценности, когда есть возможность прямо предъявляться. Например, когда ребенок, подросток, знает, что имеет право на собственное мнение, на ошибку. И тогда он не должен бежать от реальности в игры или в другие зависимости, избегая контакта и попытки повлиять на ситуацию. Он может напрямую легализировать то, что ему это нравится, а это нет. И он ищет способы это решить.
Как понять, что человек зависим?
Я склонна не спешить с выводами. Это может постепенно проявиться в процессе разговора. Например, даже с малознакомыми людьми зависимость заметна по тому, как человек себя воспринимает, понимает, может выделить, в каком он состоянии. Зависимые люди не имеют возможности увидеть варианты, им трудно дифференцировать себя (скорее всего, этого эмоционального компонента было мало от мамы), свои чувства.
Зависимая личность может считать другого центром своей вселенной. Такие люди, как правило, переполнены чувствами злобы, стыда и вины. Им часто стыдно в чем-то признаться, потому что, скорее всего, их обесценивали в детстве.
Скажем, когда ребенок падает и ударяется, родители часто говорят: «Что тут такого, пройдет». Такая фиксация дает ощущение, что чувства человека неважны и не ценятся. На самом деле ребенку просто надо услышать: «Да, действительно, это больно». И когда его приняли, услышали, через несколько минут всё проходит. Тогда ситуацию можно отпустить и не фиксироваться на ней. Если этого не случается, человек потом каждый раз пытается найти поддержку, одобрение, принятие, внимание и признание. И это как раз становится потенциальной точкой зависимости.
ФОТО4
Как с этим работает психотерапия?
Сначала терапевт создает безопасную территорию, выстраивает качественный контакт с клиентом. Очень постепенно, маленькими шагами.
Поскольку зависимая структура личности не может сама себя регулировать, то очень важно в терапии помнить о своих границах. Держать в памяти, что человек сам себя регулировать не может. Поэтому мы наблюдаем, чтобы он не упал в очередную зависимость, на этот раз от терапевта. Ощущение, маркировка и легализация границ терапевта здесь очень важны. Это еще и означает отстраивание границ самого клиента: там, где клиент будет встречаться с границами терапевта, он, возможно, будет видеть собственные.
В терапии мы помогаем человеку развивать свой понятийный аппарат чувственности, растить себя и осознавать, пожалуй, даже и взрослеть. Ведь он может теряться в том, что с ним происходит. Например, когда клиент не понимает, как так случилось, что вдруг он перестает чувствовать себя и съедает полхолодильника. Я часто спрашиваю у клиентов, как бы еще они могли полюбить и поддержать себя. Например, не съесть тортик ночью, а лечь спать пораньше, какую потребность «заедают», какую потребность обслуживает эта зависимость. Такие месседжи возможны, когда клиент готов уже работать с таким своим материалом, осознавать, замечать себя. Ведь это требует ресурсов и смелости.
Очень важно поддержать клиента в возвращении себе возможности управлять собственными выборами. Когда он не просто не способен отойти от плохих отношений, а сознательно хочет попробовать, хотя понимает, что его не все устраивает. В терапии мы помогаем вернуть клиентам осознание своих действий и ответственность за них, подкрепить автономию, возвращая себе опоры и ресурсы.
Каждый человек и его картина мира — уникальны. Поэтому одна терапия не будет похожа на другую. Каждый раз — это уникальное путешествие и неповторимый контакт между клиентом и терапевтом.
