Интересное наблюдение о психологических терминах, которые все знают и все используют: какими бы банальными и простыми они ни выглядели, если немного углубиться, там всегда скрывается что-то новое и совсем не очевидное. Сегодня говорим о понятии «внутреннего ребенка». Очень любим эту метафору: иногда она болезненная, иногда весела, но почти всегда терапевтичная.
І. И кто он — этот ваш внутренний ребенок?
В популярной психологии понятие внутреннего ребенка обычно используется, чтобы обозначить открытую, наивную и творческую часть личности. Что-то эмоциональное, непосредственное, веселое, открытое к новому опыту и познанию мира.
Это правда, но далеко не вся. Конечно, внутреннего ребенка не существует в нейробиологическом смысле — и это только метафора, но метафора невероятно полезная и глубокая! Ее используют в схема-терапии, в гештальте, в психоаналитических подходах.
На нее можно опереться и вне терапии — в творчестве или дневниковых практиках.
II. Внутренний детский сад
В схема-терапии, например, выделяют несколько видов «внутренних детей». Их иногда переводят как "части", части личности. А в оригинале это называется modes, то есть режимы.
Режимы поведения и восприятия, усвоенные в детстве, в которые мы можем проваливаться, — иногда по нашему сознательному выбору, но чаще всего бессознательно.
Уязвимый ребенок, разозлившийся ребенок, недисциплинированный ребенок, счастливый ребенок.
Все режимы, кроме последнего, достались нам в наследство от ситуаций, когда наши эмоциональные потребности не были удовлетворены взрослыми.
- Уязвимый ребенок сохраняет опыт покинутости, одиночества, отвержения, страха и стыда. Ему больно, и он прячется. Или бросает первым, чтобы его не бросили.
- Злой ребенок — это та часть личности, которая метафорически падает на пол и кричит "уходи, я тебя ненавижу!"
- Импульсивный или недисциплинированный ребенок — то, что когда-то называли "испорченный". Имеет большие проблемы с самоконтролем и подсчетом последствий своих действий.
Они проявляются по-разному и могут выглядеть не очень (особенно когда нам за 30:), но это лишь способы справиться со страхом или болью, которые мы когда-то усвоили. И они заслуживают сострадания (и терапевтической работы, конечно).
ІІІ. «А у меня нет внутреннего ребенка!»
Детские режимы в разной степени выражены у разных людей. Кто-то сразу может найти в себе уязвимого или униженного ребенка (и легко назовет ситуации из взрослой жизни, когда приходилось проваливаться в это состояние), но почти никогда не бывает в режиме недисциплинированного ребенка. Кто-то, наоборот, легко ассоциирует себя именно с детской импульсивностью и гневом. У каждого свой внутренний детский сад, со своими драмами и утренниками. В то же время «у меня совсем нет внутреннего ребенка» — обычно знак того, что мы его где-то закрыли в темном подвале, потому что встречаться с его опытом и чувствами слишком больно.
IV. С детьми не всегда просто. Тем более с внутренними
Плохие новости в том, что знакомство с внутренним ребенком — это не всегда приятно. Приятно открывать в себе разве что режим счастливого ребенка, когда мы занимаемся творчеством или дурачимся с друзьями. Попытка прикоснуться к опыту других внутренних детей может вызывать почти невыносимую боль. И это еще не самое страшное, потому что иногда клиенты терапии говорят, что они презирают, ненавидят или хотят избавиться от внутреннего ребенка. И тогда переход от ненависти или желания «избавиться» к состраданию — это уже огромный шаг вперед.
Хорошие новости в том, что такие болезненные знакомства помогают нам распутать эмоции, отделить прошлое от настоящего, восстановить контроль над собственным поведением, а в долгосрочной перспективе — исцелить внутреннюю боль.
V. Ребенку нужен взрослый
Так же, как наш опыт покинутости или непонимания в детстве был сознательно или невольно сформирован взрослыми, внутренние дети тоже существуют рядом с внутренними взрослыми. И часто мы интернализируем поведение, которое видели в детстве. То есть мы привыкаем стыдить, игнорировать или критиковать нашего внутреннего ребенка за его эмоции, «слабости» или даже за творчество и спонтанность. Мы не можем вернуться в прошлое и всё исправить, но в определенном смысле можем: внутренний ребенок, как капсула незакрытых эмоциональных потребностей, до сих пор нуждается в понимании, сострадании и защите. И мы можем это дать.
Взрослым для внутреннего ребенка может в определенной форме стать психотерапевт. Например, когда мы автоматически начинаем критиковать эмоциональность или импульсивность внутреннего ребенка, — терапевт может остановить нас и сказать то, что сказал бы зрелый, добрый, эмпатичный взрослый. Так мы постепенно учимся реагировать иначе, усваиваем новый паттерн для разговоров с внутренним ребёнком. Теоретически мы можем делать это сами, даже без терапевта. Например, вспомнить доброжелательную родительскую фигуру из кино или книг, и каждый раз, когда выпадаем в детскую часть, спрашивать себя «Что бы об этом сказал этот персонаж? Как бы он успокоил и поддержал эту детскую боль?»
VI. Дети на войне
Что происходит с внутренним ребенком в условиях войны? Разное, но хорошего мало. Кто-то консервирует эти внутренние детские части, дистанцируется от них до лучших времен, и часто это необходимый защитный механизм, мобилизация в условиях опасности и стресса. У кого-то внутренние дети время от времени захватывают «центр принятия решений» — и мы чувствуем себя маленькими и беззащитными, бессильными. Или делаем импульсивные, инфантильные, нелогичные вещи — «плавит».
Можно попытаться представить, что ваш внутренний ребенок сидит рядом — и сказать ему всё то, что он хотел бы услышать, обращаясь прямо к нему. Что вы его защитите и не бросите. Только рассчитывайте свои силы, потому что с высокой вероятностью придется поплакать.
VII. И для чего это всё?
Как и все остальное в психологии:
- Чтобы лучше понять себя. Чтобы распутать «я не понимаю, что со мной происходит», «даже не знаю, как это описать, но всё это очень болит», — а потом, распутав, интегрировать снова в целостность.
- Чтобы научиться более здоровым способам справляться. Говорить самому себе добрые слова вслух или воображать, что бы сказал Дамблдор, — несколько странновато, но гораздо лучше, чем окончательно сорваться.
- Чтобы было проще общаться, сближаться, дружить, отстаивать себя, двигаться к цели.
- Потому что дети заслуживают поддержки и радости. И обычные, и внутренние.
