Так получилось, что в я застряла на пересечении разных информационных пространств: я живу в Барселоне и включена в ситуацию в городе, но достаточно активно слежу за всем, что происходит у моих близких и друзей в Украине. Этот текст суммирует результаты моих размышлений и наблюдений (в основном, наблюдений за собой, но не только) из 16-го дня карантина.
На всякий случай, хочу подчеркнуть, что мне не близка идея «всё дается нам не просто так, а чтобы мы выучили какой-то урок». Я придерживаюсь точки зрения, что иногда фигню, которая с нами случается, иначе кроме как фигней не назовешь, — и она оставляет после себя пару седых волос и только, а никакие новые знания о себе и мире не стоят пережитого.
Но даже при этих вводных есть новые штуки, которые я поняла, — и мне важно их для себя зафиксировать. Не исключено, что пройдет еще месяц — и я передумаю. Если одним предложением, единственный плюс кризисной ситуации такой: кризис — это шанс для самодиагностики. И, в меру сил, подстройки и изменений. Самодиагностики личностной, профессиональной, глубинно-психологической, отношенческой. Нигде и никогда больше не получится собрать столько экспериментальных данных.
Вот что, как мне кажется, можно узнать о себе во времена всемирного кризиса.
Чего я на самом деле боюсь, когда я боюсь?
Я вывалилась в тревогу в конце февраля и в самом начале марта, — когда мой фейсбук был на стадии «ну это же просто грипп». К моменту начала карантина в Италии (еще даже не у меня) я успела запаниковать, немного успокоиться и пересобраться. Но раскопки в период тревоги показали, что на самом деле я боюсь трех вещей:
1. Ощутить на себе, какую власть имеет надо мной государство (не конкретное, а государство как концепция).
Это какая-то постсоветская поколенческая травма, я так подозреваю. Потому что когда испанский банк прошлой осенью потерял мои налоговые декларации и заморозил мой банковский счет на пару недель, я нервничала так, будто завтра расстрел. Количество ярости, ужаса и бессилия было абсолютно неадекватно факту заблокированных счетов, — к ситуации прицепилось что-то еще. Из-за этого мне казалось, что в ситуации закрытия границ или ограничения свободы передвижения по городу я просто сойду с ума. На практике всё оказалось ровно наоборот. Во-первых, на мои отношения с государством Испания, как выяснилось, не перенеслась большая часть ужаса перед концептом власти и государства, которые я унаследовала откуда-то из глубины советских времен. Во-вторых, инструкция для поведения на карантине парадоксально успокаивает: можно не бегать по потолку с воплями «что делать, что делать» — вот же написали мне, что делать. Всё теперь понятно.
Пообщавшись с близкими, могу сказать, что «семейные страхи» проявляются очень у многих: страх голода, страх разлучиться с семьей и застрять в разных городах (опыт эвакуации времен второй мировой), страх потерять всё имущество. Прорабатывать травмы, которые семья пронесла через поколения, — задача для более спокойных и ресурсных времен, но их полезно хотя бы заметить и куда-то записать, чтобы обсудить и обдумать в будущем. И напомнить себе, что при всех существующих угрозах и проблемах вероятность стопроцентного повторения сценариев прошлого века, — все же низкая.
2. Устареть. Оказаться профессионально ненужной и невостребованной, потерять связь с реальным положением дел.
Шансы, что это случится, есть. Я не владелец бара и не турагентство, чтобы обанкротиться вот прямо сейчас, но все эти события точно повлияют и на мою работу тоже.
Польза от осознания этого страха в том, что он и так всегда был, просто сейчас актуализировался, — это не какая-то принципиально новая опасность. К тому же, хотя риски и повысились, — они повысились у всех в популяции более-менее равномерно, и в относительной системе координат ничего не поменялось. Тем более не поменялись мои способности к обучению и изменениям (они не выдающиеся, но их можно отметить и использовать как опору).
3. Увидеть, как люди теряют человеческое лицо.
Мне приятно помнить, что за это время других политический встрясок и перемен, которые мне приходилось наблюдать, я «потеряла» меньше 10 человек из моего круга общения (как реального, так и виртуального). Под «потеряла» я имею в виду вот этот момент, когда ваш знакомый или фб-френд пишет или говорит что-то настолько чудовищное, что отношения после этого становятся абсолютно невозможны. Я не о разногласиях вроде «мне кажется, вот этот телеканал лучше освещает события, — да нет, они идиоты, я вот другой канал смотрю!», я скорее про ценностное, фундаментальное, какой-то базовый водораздел. Мне более-менее повезло: у некоторых такой водораздел прошел прямо по семьям и многолетним дружбам.
С пандемией пока что «полет нормальный», хотя страхи, теории заговора или злость на весь мир вылезают из многих. Люди реагируют по-разному, человек в тревоге не всегда красив, изящен и адекватен на сто процентов (я сужу, прежде всего, по себе), но пока что в категории «это было слишком» оказался только один малознакомый фб-френд, который внезапно разразился одой альтернативной медицине и советами на уровне «приклеенный на лоб имбирь спасает от коронавируса». Еще парочка малознакомых людей в очереди на отписку, но это мелочи — пока что всё намного лучше и адекватнее, чем я могла надеяться.
Естественно, я боюсь за здоровье старших родственников, но это кажется мне и очевидным, и вполне естественным. Не знаю, что тут добавить.
Словом, каждый раз, когда страшно и тревожно, полезно докапываться до ответа на вопрос «что именно страшно?», даже если погружаться в это всё не хочется. Потому что накал паники из-за «неведомой туманной опасности» существенно снижается, как только неведомое обретает имя.
Откуда приходит энергия и куда тратится
Я работающий из дома интроверт, но я точно знаю о себе одну штуку: отдых «лежать на диване и пускать слюну» необходим мне, когда уровень внутренней батареи где-то между 10% и 30%. Последние годы я редко выгораю до такого уровня. Чтобы зарядиться от 30% и вверх, мне нужны какие-то «безопасные новые впечатления». Основной источник таких впечатлений для меня находится в оффлайне — это либо просто прогулка по городу новым маршрутом, либо музеи и выставки, либо поездки в мелкие городки, фотографирование средневековых соборов, поиск чего-то интересного и нового. И шутки «я интроверт, сегодня я узнал, что моя обычная жизнь зовется карантином» — смешные только на первый взгляд. То есть сейчас меня буквально отключили от розетки, эффект спада энергии очень хорошо чувствуется.
Кстати насчет «универсальных советов», которые на практике подходят далеко не всем. Статьи о работе из дома рекомендуют выделить в квартире место для работы и работать только там. В этом есть смысл, но я, например, мигрирую с ноутом по дому каждые 5 часов, — и планирую обсидеть и облежать все горизонтальные поверхности. Даже крутить кресло, стоящее на балконе, немного помогает мне не попасть в ощущение «ааа, всё одно и то же, хочу биться головой об стену» — я компенсирую таким образом отсутствие новизны, пока я не изобрела новый более удачный метод.
Если вы не на сто процентов уверены, какой механизм подзарядки работает у вас, — я бы внимательно провела инвентаризацию и прикинула, чего вы лишены (не из списка привычных вещей, а из списка привычных заряжающих вас вещей) — и чем это можно заменить.
Точки избыточности и сильные места
Нассим Талеб высказал достаточно любопытную мысль, что устойчивые системы всегда избыточны. То есть оптимизированные системы, где излишки устранены под среднюю статистику, рушатся в моменты любого внезапного события.
Речь и о материальном (удобно организованное пространство в квартире), и о ценностях и «картине мира». Например, я в очередной раз порадовалась своему радикальному атеизму. (В юности я, как и все мы, «примерила» разные системы мировоззрений, но последние годы я не верю, в среднем, ни во что, о чем вы не можете прочесть в научных статьях.) Это высвобождает кучу когнитивной энергии: мне не нужно пытаться натянуть события на карму или божественный замысел, не нужно иметь дело с антропоморфной Природой, которая чего-то там хочет или придумывать конспирологические теории). Этот абзац — вообще не пространство для осуждения чужих мировоззренческих выборов, я просто отметила и обрадовалась, что по-прежнему довольна своими: пока что они выдерживают стресс-тест.
Учитывая статистику по пост-карантинным разводам в Китае, — я отдельно записываю в список своих опор «избыточно хорошие» отношения в паре.
Все эти «места избыточности» становятся очень заметны в кризис — у каждого они свои, и это бесценный источник стабильности и сил.
Копинговые стратегии в арсенале
Становятся видны копинговые стратегии (to cope, справляться) — то есть стандартный, автоматический, прошитый в подкорку подход к снижению тревоги или решению проблем. «В любой непонятной ситуации я...» (впишите своё).
Я делала ровно то же самое, что делала в других глобальных и непонятных ситуациях. Пока все или вообще не обращали внимания на новости, или советовали друг другу «сконцентрироваться на позитиве», я читала как безумная — и это моя типичная реакция. Обычно я читаю что-то, максимально приближенное к статистике, математическим моделям и научным статьям, в итоге в какой-то момент «мы все умрем от непонятного ужаса» в моей голове раскладывается на знания из биологии, медицины, математики, — на графики и таблицы. И мне перестает быть страшно. Не знаю почему, но я не умею бояться математических моделей и таблиц. Сверху на это потом можно нанизывать видео балконных песен и более сложные человеческие истории.
В общем, сейчас хорошее время, чтобы заметить, какую именно стратегию вы используете, — и напомнить себе, что это просто одна из возможных стратегий, или заметить, где она дает сбои.
Слабые места и «непрокачанные» психологические навыки
Мне кажется, я тут не уникальна и имею общее слабое место с большинством людей моего поколения, воспитанных в моей стране. Это отсутствие навыка самостоятельно себя успокаивать. Вот этот момент, когда в сложной ситуации внутренний голос говорит не «ну и какого черта ты туда полезла, вот скажи мне?», не «прекрати рыдать, все нормальные люди собрались и давно смотрят онлайн-курсы», а что-то уравновешенное и поддерживающее, что снижает тревогу, а не прихлопывает её сверху осуждением или стыдом. Я активно работаю над этим вопросом в психотерапии, но дыра в этом навыке сейчас отчетливо заметна.
Мне кстати кажется, что привычка не доверять власти и любым государственным заявлениям (вполне обоснованная, учитывая исторический опыт) становится тем самым слабым местом для многих сообществ и целых поколений. И мне в этом смысле сильно повезло, что я переехала и пока что не успела растерять доверие к местным правилам — мне достаточно легко внутренне «делать, что говорят» без подозрительности, протеста или попыток выкрутиться.
Доминирующий жизненный нарратив
В какой-то онлайн-лекции (возможно, у социолога Виктора Вахштайна, но точно не помню) я слышала о том, как на Балканах в небольших городках и селах впервые проводили демократические выборы. Поскольку многие люди раньше не участвовали ни в чем подобном, они искали какой-нибудь «фрейм» для новой активности, — каждое село по-своему. Одно село решило, что это торжественно-официальное мероприятие на грани религиозного ритуала, все ходили суровые, скорбные и молчаливые. Другое сообщество постановило, что это как народные гуляния, — проголосовали, накрыли столы и пустились в пляс.
Мне кажется, мы тоже ищем фрейминг для всей этой ситуации. У меня есть гипотеза, что выбор фрейминга очень сильно связан с доминирующим жизненным нарративом, то есть с тем сюжетом, в который мы привыкли укладывать свою жизнь, — «героем какой истории мы себя представляем». Кто-то включает режим выживальщика «или я, или они»; кто-то застревает в роли «борца с системой», какой бы система ни была, даже если она советует что-то здравое.
В общем, конкуренция или кооперация, доверие авторитетам или попытки найти лазейки — становится видно, во-первых, к чему есть тяга, а во-вторых, что этот выбор происходит почти автоматически, он завязан не на реальные события и осмысленность того или иного решения, а на то, что мы выбираем чаще всего в рамках «своей истории жизни».
Эту мысль я пока не додумала до упора, но уже вижу, как у меня начинается мощное обострение гражданской ответственности (тем более, что сейчас принесение пользы обществу не требует от меня ни денег, ни самопожертвования, ни участия в чем-то опасном, а требует всего лишь не выходить на улицу). И моя установка «давайте соблюдать правила и объединяться» достаточно сильно раздражает тех, кто живет в нарративе «каждый сам за себя, в кризис все кругом враги».
Привычки и их место в жизни
Например, я почти перестала читать. Не могу сказать, что я читаю очень много в пересчете на часы или страницы, но я делаю это почти каждый день последние лет 20. С одной стороны, я и сейчас читаю, просто не книги, а новости. С другой, мне это очень напоминает проблему с тем, чтобы уснуть в зале ожидания аэропорта или в комнате, где есть чужие люди: даже если я не нервничаю и не волнуюсь, мозг бдит, включает режим «ночного дозора» и отказывается отвлекаться. Так и с чтением, похоже: я не могу нормально включиться в придуманную реальность и выключиться из реального мира.
Кстати насчет чтения. Если вы еще не составили себе план на ближайшее тысячелетие из бесплатных онлайн-курсов и материалов, — прочитайте «Конец экспертизы. Как интернет убивает научные знания» Томаса Николса. Мне кажется, эта книга помогает напомнить себе самой, что врачи, политики и прочие специалисты ошибаются и ошибаются очень часто, но в своих экспертных сферах они ошибаются в десятки раз реже, чем обыватели.
Оставшиеся привычки, тем временем, становятся заземляющими ритуалами, которые показывают, что жизнь изменилась, конечно, но не вся целиком.
Мне кажется, многим из нас в этот период предстоит сделать новые открытия о самих себе. Конечно, это совсем не значит, что всё найденное нужно чинить, улучшать или исправлять. Скорее это может стать интересным материалом для осмысления и перемен в будущем. К тому же, режим «наблюдателя» или «летописца» как таковой позволяет немного отстроиться от бушующей реальности — выдохнуть и выиграть время на адаптацию.
