Оля Иванюк-Долженко. 5 вопросов о травмах привязанности

Что такое травма привязанности?

Чтобы говорить о травме привязанности, важно сначала сказать, что такое привязанность. Это то базовое, фундамент, который ребенок получает во взаимоотношениях с базовых взрослым для развития себя, для развития своей психики и идентичности как таковой. Это тот фундамент тепла и любви, который в дальнейшем ребенок будет переносить как опыт во все другие отношения. Либо же не будет переносить, если это не было достаточно наполнено в детском возрасте. Формируется привязанность и правда «на старте», есть разные взгляды на периодизацию, но наиболее общий — это от 0 до 3 лет, иногда до 6 лет. Травма — это нарушение этой привязанности, которое происходит, опять же таки, в этом периоде. Если говорить о травме привязанности, — это некий дефицит, с которым ребенок прибывает в ранних отношениях, и те пробелы, которые он пытается всю жизнь догнать добрать, дополнить, донасытить.

Какие бывают травмы привязанности?

Эту тему изучали разные психологи и психиатры, наверно, следует начать с Боулби. Они наблюдали за тем, как ребенок реагирует на приближение или отдаление матери, на уход матери и ее возвращение. На основании разных реакций они смогли выделить разности в привязанности. Самая желанная, наверное, самая приятная — надежная привязанность. То, к чему мы всегда стремимся. Если мы видим, что приходит спокойная мама, довольно эмоционально включенная, уравновешенная, где есть ощущение, что она правда присутствует в жизни ребенка, есть довольно хороший прочный контакт, — тут мы можем говорить про надежную привязанность. Когда ребенок понемногу начинает отдаляться, но потом может вернуться. Есть ощущение безопасности и доверия в пространстве. Когда мама «регулярная»: есть ощущение, что мама правда присутствует в моей жизни. Когда эта безопасность устойчива, она правда присуща многим, многие хотели бы там быть и туда направляются.

Возможно вам будет также интересно: О чем говорят тревожные сны?

Следующий вид — тревожно-амбивалентный тип привязанности, где мы можем наблюдать очень много тревоги. Когда мама то есть, то нет, то есть, то нет. Невозможно предвидеть, когда она будет появляться и когда пропадать. И есть ощущение высокой тревоги и бессилия, беспомощности, когда я не знаю, когда вернется мама. Это также сопровождается эмоциональным разрывом в контакте и опустошением. Реакция, например, на уход и возврат может быть разной. То есть либо я могу кидаться обниматься, плакать, а во взрослых отношениях — пытаться постоянно проверять контакт: «А ты все еще меня любишь, а где ты сейчас, а когда ты будешь дома?» Либо же, если не было добра на проявление моих эмоций, то есть не было легализации проявления переживаний, ребенок закрывается и в определенный момент он уже не показывает никак, что он реагирует. В этом, собственно, тревожная амбивалентность. Он пытается внутренне справиться со своей очень большой энергией ярости и бессилия. Очень часто могут быть замечены созависимости — это как раз те люди, которые не могут без другого. Завершение отношений для них — это завершение жизни.

Следующий тип — это избегающая привязанность. В том примере, который я приводила, это когда мама то бывает, то не бывает, но продолжительность ее ухода больше и ребенок получает некий месседж, что ожидать близости бессмысленно, это очень больно, я ранюсь, не дожидаюсь мамы. Когда мама не реагирует либо другой взрослый человек не реагирует на мои призывы о помощи. Это один из кирпичиков, который вкладывается в эту травму привязанности — когда есть большая эмоциональная дистанция, нет контакта со своими переживаниями, со своими ощущениями, люди не понимают, что с ними происходит. Им никто не подсказывал никогда, что это ты скучаешь, злишься, грустишь. Это люди, которые правда очень рациональны, они в своей ракушке, невозможно дойти до каких-то переживаний на начальном этапе, опыта такого нет и это очень болезненно. Поскольку есть опыт раненности, они думают «лучше мне без отношений, чем быть в них». И обычно это те люди, которые попадают в пару с созависимым, этими вот тревожно-амбивалентными. Эти пары очень часто складываются комплиментарно. Контр-зависимый, который избегает близости, избегает ее, потому что у него нет безопасного опыта пребывания в этой близости, хотя он очень ее хочет, очень хочет, но выйти за эти рамки и перейти эту стену не может. И люди тревожно-амбивалентного типа очень сильно хотят близости, постоянно пытаются притягивать. Это такой танец: один догоняет, другой убегает, такие пары правда существуют, и это удивительный симбиоз, который тоже можно пытаться как-то разрулить.

Рекомендуем также почитать: Мамино наследство

Следующая травма, следующий вид — это те, которые не вошли в предыдущие, она называется дезорганизованной. Это либо сироты, либо не было родителей, либо очень сложные травматические опыты, те люди, которые никоим образом не приближаются либо действуют довольно противоречиво. Это те же качели, часто есть селф-харм, то есть это те люди, которые причиняют травмы и боль себе, потому что у них много невыраженной агрессии к основной фигуре.

Как понять, что у меня травма привязанности?

Очень хорошая диагностическая штука — то, что хорошо замечается в отношениях. Сложности в отношениях либо в начинании новых отношений. Еще диагностическая штука, — если у меня родился ребенок и я попадаю в какие-то моменты залипания, возможно, будут какие-то флешбеки на уровне переживаний, поскольку это довербальный опыт, он очень хорошо прослеживается телесно. Это напряжения, зажатия, сковывания, залипания — когда я действую по одному какому-то сценарию, это тоже момент-триггер, чтобы присмотреться. Либо я прочла много чего-то разного и у меня возник более глубокий интерес к себе — понять, отслеживать, замечать что-то в себе, рефлексировать. А возможно, пойти к психотерапевту, с которым как раз вместе в контакте это будет очень интересно и ресурсно поисследовать.

Что делать, если у партнера травма привязанности?

Тут, наверно, было бы важно сконцентрироваться на том, что это происходит в каких-то отношениях, и тут возникает вопрос развития отношений и ценностей. Если вы что-то замечаете, вы можете говорить со своим партнером, но не лечить его все-таки. Когда вы в отношениях и пытаетесь лечить своего партнера, это ваша позиция преобладания, более высшая позиция, точно не про равенство и не партнерство. Если у вас есть возможность, вы можете пойти на парную терапию и попытаться ваш контакт рассмотреть на терапии. Либо же, возможно, порекомендовать индивидуальную личную терапию. Но опять же, это важно делать очень осторожно, поскольку любые изменения будут влиять и на ваши отношения, будьте к этому готовы. Потому что если вы думаете, что партнер имеет в чем-то какие-то изъяны, то для начала посмотрите на себя, — там тоже может быть очень интересно.

Как психотерапия работает с травмой привязанности?

Привязанность формируется в контакте и она проявляется в контакте и живет в контакте, соответственно, терапевтический контакт с клиентом — это как раз очень хорошее поле, где все эти особенности могут проявиться, исследоваться, наблюдаться. Терапия работает непосредственно в этом контакте, в живом формате. Работает терапевт с ощущениями, с уровнем осознавания, мы понемногу возвращаем клиенту его ощущения, в этом контакте как-то подсвечиваем интересные места, интересные переживания. Работаем на восстановление целостности и доращивание внутренней части, которая тогда осталась в дефиците. Это правда важно заметить, что тогда были дефицит и страх, а сейчас я с партнером, я могу этот трафарет нести и в эти отношения, но партнер на самом деле надежный, взрослый. Или я опять выбрала партнера, который не даст мне надежности. Это про замечание, про «раскрытие глаз» и осознавание. О том, чтобы помочь клиенту все-таки взять ответственность за свою жизнь, за свои взрослые решения, за выборы или не выборы. Потому что если я опять выбираю быть за стеной, не идти в отношения и бояться того, что меня отвергнут, либо, например, отвергать первой и не доходить до этого момента, — это интересные штуки, которые можно приносить на терапию и разбирать. Для того чтобы понимать, что я делаю. Если я начинаю осознавать, я могу что-то с этим делать и находить точку своих возможностей, пробовать менять контексты, менять мою среду и мои действия, чтобы иметь другие результаты.

«Иногда реакция окружения травмирует сильнее, чем сама ситуация»